В России, с середины прошлого столетия, а особенно в XX веке, вызревает уникальное космическое направление научно-философской мысли в трудах Н.Ф. Федорова, Н.А. Умова, В.Н. Муравьева, Н.А. Сетницкого, А.К. Горского, К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского и других. Один из исследователей русского космизма Ф.И. Гиренок делает любопытное замечание: «Русский космизм потому и называется русским…что космос в нем предстает в изначальном смысле слова «вселенная», то есть как дом, в который еще надо вселиться. Но не поодиночке, а всем миром» [3, с. 10].
Одной из ведущих идей в русском космизме становится идея активной эволюции, обосновывающей мысль о человеке как о существе промежуточном, находящемся в процессе становления. Человек как индивид, принадлежащий к эволюционирующей расе, носит в себе наследие всей протекающей эволюции и зачатки будущей, – замечает Умов [6, с. 117]. Он проделал «…великий путь от «мертвой» материи к одноклеточным существам, а отсюда к своему теперешнему полуживотному состоянию. Остановится ли он на этом пути? Если остановится, то не сейчас, ибо мы видим, какими гигантскими шагами прогрессирует в настоящее время наука, техника, обстановка жизни, социальное устройство человечества. Это указывает и на перемены в нем самом», – вторит ему Циолковский [8, с. 270]. Человек не есть «венец творения» – убежден и Вернадский, ведь существует реальная направленность эволюционного процесса: усложнение, усовершенствование нервной системы, в частности головного мозга.
Люди, увлекаясь разными формами борьбы, друг с другом, забывают о своем главном враге – смертоносных силах природы. Смерть царит во всей природе, но только человек осознавая себя как смертного, возводит смертность в родовую характеристику, а, осознав её, он возвышается над ней, стремясь преодолеть смертность человечества, свою нынешнюю «промежуточность». Многие космисты уверены – смерть не изначальна в природе, она явилась приспособительным средством, выработанным в процессе эволюции. При существующем метафизическом состоянии бытия смерть неизбежна и составляет необходимый акт жизни, шаг к ее окончательному возрождению и увековечиванию, но эта необходимость создается вследствие общей болезни бытия, являясь самым несправедливым ее проявлением, смерть есть «последний враг». Человек должен и может победить болезни, усовершенствовать свою среду обитания, но главное – преодолеть смерть и достичь бессмертия. Логика рассуждений космистов подсказывает вывод – эволюция человека должна продолжаться до победы над смертью.
Вершиной дерзаний русского космизма является идея Федорова о возможном воскрешении и преображении предков. Вся история падшего мира, лежащего во зле, направляется к Царству Небесному, где будут побеждены слепые, хаотические силы материи и будет уничтожен последний враг – смерть. Психофизиологическое восстановление отцов и предков невозможно без совокупного действия объединенного человечества. «Никакой изоляцией сферы действия, никаким делением осязаемого, слышимого, зримого, воображаемого или представляемого на отдельные участки, разряды и планы здесь уже не обойдешься», – писал Горский в «Организации мировоздействия» [4, с. 214].
Воскрешение, бессмертие, согласно учению Федорова, должны быть завоеваны трудом всего человечества, Божественному действию он противопоставляет человеческое, действию благодати – труд, ибо «…только из великого – мирового труда создастся рай» [7, с. 407]. В этом с Федоровым не были согласны не только представители ортодоксального христианства, но и многие религиозные философы. Н. Бердяев, И. Ильин, Г. Флоровский упрекали его за недооценку иррациональных истоков бытия, за реализм и материализм идей. Но это разногласие не мешало их единению в основном – Бог смерти не создал, она появилась через грехопадение людей, человек должен жить вечно.
Идеал христианства – воскрешение человека в преображенном теле, но Федоров, как считали русские метафизики, имел в виду воскрешение человека в непреображенном теле, поскольку человек у него все еще нуждался бы в пище после воскрешения. Но преображенное тело создает не наука, а дух человека, который любит Бога больше, чем себя, а всех ближних как самого себя. Христианство учит, что гордость и себялюбие – нравственное зло – изначально. Все остальные формы зла (несовершенство тела, людская вражда, слепые силы природы) только его последствия. Искупление зла, возможно, через уничтожение его главной причины – отпадения человека от Бога. Но вместе с этим, они отмечали, что у Федорова нет обоготворения науки и техники, которые только орудия человека в победе над смертоносными силами природы, т. е. мощь техники, он соединял с христианством.
В связи с критикой идей Федорова русским духовным ренессансом представляется значимой трактовка его проектов воскрешения и регулирования универсума белградского философа Вл. Меденицы. Он считает учение Федорова проективно-ретроспективным и поэтому полностью христианским. То, что возникает в ретроспекции, должно возникнуть и в проекции, то, что умерло, должно воскреснуть.
По Федорову, Церковь конкретно и материально становится Вселенским Собором всех живых и умерших, ныне воскресших поколений. В основе этого понимания лежит христианское восприятие пространства и времени, рассматривающее их в первозданной чистоте как прапространство и правремя, кода они еще были открыты для вечности и безграничности. В результате грехопадения вечность исчезла из времени, а безграничность и общедоступность пространства превратились в плохую бесконечность, в недоступный хаос, «организованный» слепыми силами природы. В падшем мире пространство и время могут быть или субъективными формами, как у Канта или же объективной предопределенностью, существующей независимо от человека, как это понимают материалисты. Обе позиции для Федорова неприемлемы, сам он считает, что в основе пространства и времени лежит движение и деятельность, т.е. такие элементы творческой свободы, которые Бог заложил в человека при его творении. Поэтому пространство и время должны быть проектами, элементами (которые и сами подвергаются изменениям) одного плана создания и созидания согласно воле Божией, действующей сквозь человека и являющейся одновременно и человеческой волей – волей к воскрешению предков и регулированием неба. Первое означает победу человека над падшим временем, т.е. над смертью, возвращением прошлого, а второе – над падшим пространством, т.е. над слепой природой, над закрытостью, непробиваемостью, замкнутостью и раскованностью материальных элементов, значит одухотворением универсума и его превращением во вселенную. Проективистское пространство и время, по сути своей, – формовочный материал, и потому возможно преображение не только их, но и всех вещей мира. Следовательно, осуществляя эти проекты, воскрешающий сын, преобразуя пространство и время, создает заново свою собственную жизнь, отвергает плохую последовательность поколений, приобретает бессмертие, причем не только для себя, а для всех, и завоевывает и одухотворяет универсум, заселяя его воскресшими поколениями. Существо как факт, в результате выполнения долга по воскрешению предков превращается в существо как акт. Происходит единение рода в преобразованном пространстве и времени в рай, который является плодом человеческой деятельности, а не чудом, рай, как осуществление Богочеловечества или жизнь в Пресвятой Троице. При этом проект не является чем-то навязанным сверху, он, согласно воле Божией, осуществляется свободно. Справедливость заключается не в бессмертии только для живых (наука в небратском и неотеческом смысле), а в бессмертии для всех (наука в проективном смысле). Имманентное воскрешение является реализацией самой высокой заповеди, которая только может быть поставлена перед человеческой свободой. В исполнении этой заповеди и заключается глубокий смысл любви, ее вселенское, всечеловеческое измерение, поисками которого занимались практически все представители русской философии. Такой любовью, несомненно, был исполнен и сам Федоров, ибо, только благодаря такой любви, и мог возникнуть его план, одновременно божественный и человеческий, план освобождения всей материи из плена греха и смерти [5, с. 151–158].
Рождение, половой раскол, эрос, смерть сцеплены нераздельно, задачу преодоления слепого полового рождения Федоров вводит в план преобразовательно-космической практики. Темная родотворная энергия должна быть претворена, в светлую, направленную на познание мира, его регуляцию. Воскрешение предков – фундаментальный «антиприродный» акт, обратный рождению. Победа над временем, осуществление принципа сосуществования вместо последовательности, обретается в воскрешении, победа над пространством – путем достижения «полноправности», способности безграничного перемещения в пространстве. Раскрыть, умножить творчески-преобразовательные ресурсы организма можно через внутреннюю концентрацию родотворной энергии.
Господство над стихийными силами природы человек осуществляет в основном за счет технических средств и машин, развивая их, он достиг в этом колоссальных успехов. Но техника диктует свои законы человеку, теперь он зависит не только от природы, но и от машин. Все более расширяется разрыв между мощью техники и слабостью человека, ведь люди оставляют свою собственную природу без изменений, ограниченной и умственно, и физически. Нельзя отрицать значение техники в жизни человечества, необходимо только все поставить на свои места: технизация должна быть временной, боковой ветвью развития, а весь свой ум, расчет, озарение человек должен перевести на улучшение и развитие своих органов.
Эта идея подводит к мысли о необходимости перехода от технического прогресса, оставляющего личность в ее физическом несовершенстве, к прогрессу органическому. Человек становится беспомощным в силу отхода от природы, с одной стороны, и от невнимательности к телу, к органической жизни, с другой стороны. Овладев умением создавать орудия-органы вовне, человек должен применить это умение к своему телу, что позволит ему живое сделать более совершенным и частично расширить границы жизни. Но человечество не услышало призыв космистов, не в меру увлеклось технизацией своего бытия.
Одним из вариантов активно-эволюционного осмысления задач человека в мире стала теория ноосферы, в основном, разработанная В.И. Вернадским. Основная интуиция Вернадского заключалась в его идеи вечности жизни. Это означает, что начала жизни, как оно представляется тем, кто верит в сотворение сущего или в последовательную и усложняющуюся материалистическую эволюцию, такого начала жизни на земле никогда не было. Все живое – только от живого, жизнь всегда передавалась от организма к организму, биогенезом, она вечна настолько, насколько вечен сам Космос. Жизнь одновременна Космосу.
С появлением жизни начинается качественно новый этап эволюции нашей планеты, как результат биогеохимической активности живого вещества. Однако на судьбу нашей планеты влияет не только живое вещество, но и практическая деятельность человечества. «Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – в ноосферу [1, с. 131].
С первой мысли человека о мире и о себе начался образовываться информационный поток знаний, концепций, теорий, опоясывающий всю нашу планету. Он как бы наложен на биосферу, но не слит с нею и, как уже было сказано выше, оказывает огромное, преобразующее воздействие на биосферу. Эта новая специфическая оболочка Земли названа ноосферой, потому что ведущую роль в ней играют разумные, научные идеи, которые материально ощущаются в человеческих постройках, произведениях искусства, орудиях, машинах и т. д. Ноосфера – новое геологическое явление на планете, в ней человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен коренным образом перестраивать трудом и мыслью свою жизнь, увеличивая свои творческие возможности [2, с. 184].
Зачатки этой идеи можно найти у Федорова в его трактовке регуляции «как правящего разума природы», как «внесения в природу воли и разума». Регуляция природы является совершенно новой ступенью эволюции, сознательно-волевым преобразовательным действием, выполняемым для «общего дела».
Вернадский считал, что в XX веке возникли ощутимые материальные факторы перехода к ноосфере, как перспективе общечеловеческого интеллектуального и духовного развития, к осуществлению идеала сознательно-активной эволюции. Один из таких факторов – рост науки и выход ее в мощную «геологическую силу». Наука – закономерно неизбежное явление, возникшее в ходе эволюции живого вещества. Научное знание, создающее ноосферу, не может приводить к несправедливым результатам, противоречащим тому процессу, созданием которого она является [4].
Хотя нельзя не заметить здесь, что наука может прекрасно служить и несправедливым, антиноосферным силам. Опыт первой, а также второй мировой войны, как впрочем, и любой другой, убедительно показывает, что научные знания могут применяться для смертоубийственных средств. Понимал это и сам Вернадский, считая, что если эти смертоубийственные средства не ограничить силами человеческого духа, то в будущем они принесут еще больше бед и страданий. В частности, он неоднократно подчеркивал, что сила атомной энергии может быть направлена не только на справедливые, благие дела человечества, но и на его несправедливое уничтожение.
Стало очевидным, что дальнейшее поддержание биосферы возможно только при экологически обоснованном регулировании влияния техногенеза на биогенез. Человек должен в своей деятельности разумно, справедливо, с любовью подходить к биосфере. Природа такой же субъект, как и человек, только совокупно вобравшее в себя мириарды живых и неживых существ, имеющих равное право на бытие. Бури, тлетворные ветры, мор, голод, землетрясения – это своего рода «бичи Божие», которые мстят человеку за ложный выбор жизненных ориентиров. Эта идея прослеживается почти у всех космистов, но своей наивысшей разработки она нашла в трудах Вернадского.
Продумывая возможные варианты будущего развития цивилизации, космисты пришли к единому выводу: при нарушении гармонии между природой, человеком и обществом, при отказе от творческой деятельности и ответственности людей за «судьбу» природы результат будет один: дегуманизация общества и аморализм, возводимый в норму поведения.
Человек ответственен за космос, за культуру и ноосферу как особые, новые ступени в самоорганизации Вселенной. Сам человек, его бытие должны рассматриваться в аспекте космического и космопланетарного измерения. От человека требуется свободное и справедливое участие в становлении ноосферы, ответственность перед Абсолютом. Человек должен восстановить справедливость по отношению к своему роду, уничтожив смерть, как основное зло и отказаться от деструктивной, «демонической» деятельности, могущей приостановить становление универсума. Таким образом, если мысли о смерти и бессмертии это начало разработки философии космистов, то ноосферное мышление – как перспектива общечеловеческого интеллектуального и духовного развития – ее вершина, завершение.
Библиографическая ссылка
Кожемяченко Н.Р. РЕЛИГИОЗНО-ЭВОЛЮЦИОННОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В КОНТЕКСТЕ ИДЕЙ РУССКОГО КОСМИЗМА // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. – 2015. – № 8-3. – С. 602-605;URL: https://applied-research.ru/ru/article/view?id=7160 (дата обращения: 19.04.2024).