В истории мировой литературы великий русский баснописец И.А. Крылов дал новое направление развитию целого литературного жанра, имел тысячи последователей. Одним из тех, кто в числе самых первых начал подражать его творчеству и стилю, а затем нашел свой путь в этом жанре, был кыргызский акын Тоголок Молдо. Чтобы убедиться в этом, обратимся к басне Тоголока Молдо «Журавль и Лиса». В этой басне, написанной в традиционной для кыргызской народной поэтической форме семи-восьмисложника, показывается дружба между Журавлем и Лисой. На первый взгляд, это готовые сюжеты, кочующие из басни в басню. Литературовед А. Токтогулов дает следующую аналитическую оценку басенному творчеству И.А. Крылова: «… Широко известная басня «Ворона и Лисица» с таким же точно названием встречается и у Эзопа, и у Лафонтена. Этот же сюжет описан и у Тредиаковского, и у Сумарокова, и у Хераскова, на этот же сюжет, с таким же названием написал басню и Крылов. В связи с этим В. Белинский писал: «Эзоп не годится для нашего времени. Сейчас несложно придумать сюжет для басни, да и, к слову сказать, нет необходимости придумывать его: берите готовый: главное – уметь рассказать его, уметь использовать его».
Использовал ли Крылов известные сюжеты, отражал ли конкретные явления жизни, он, в отличие от других баснописцев, поднял на высокий уровень истинно народную демократическую силу басни, превратил ее в острое сатирическое оружие, создал настоящий образец русской басни. Его персонажи – не условные аллегории, а типичные образы, взятые из русской действительности. Обратимся еще раз к Белинскому: «Когда однажды, пишет он, – кто-то сказал: медведь в баснях Крылова – это русский медведь, курица – это русская курица», – эти слова вызывали у всех смех, и действительно, сказано это было смешно. Но здесь есть дельная основа. Суть вот в чем: в лучших баснях Крылова, конечно же, вроде бы присутствуют медведи, лисицы. Но в действительности речь идет не о них, речь идет о людях, притом о русских людях». Львы, Волки, Лисицы Крылова – это типичные представители правящего класса, в их проделках явно просматриваются притеснения, несправедливость, алчность дворян, чиновников, самого царя и их угодливых подчиненных и приспешников.
«Сила басен И.А. Крылова – в их реализме. Какое бы явление, какой бы персонаж ни возьми, Крылов, используя в качестве фона современную ему действительность, раскрывает характерными штрихами их качества и признаки, не отделяя их от социального содержания» [7, с. 285].
Было бы правильным высказать эту же мысль и в отношении ряда басен Тоголока Молдо, и в отношении его собственного творчества. Если в устной народной литературе «Журавль и Лиса» – это прозаическое устное повествование, то Тоголок Молдо, во-первых, облек его в поэтическую форму; во-вторых, написав 77 стихотворных строк, в начале произведения он, как искусный художник, изображает природу; в-третьих, он выводит мораль басни. Таким образом, у него явно заметно подражание стилю Крылова, и народный акын достигает его уровня.
В творчестве Тоголока Молдо басня «Осел и Соловей» также раскрывает интересное явление. Литературоведы отмечают, что эта басня написана на основе басни И.А. Крылова с таким же названием. Более вероятно мнение о том, что, скорее всего, эту басню Тоголок Молдо читал на казахском языке, и говорить о том, что он читал эту басню на русском языке – нереально.
Ряд произведений русского баснописца – «Стрекоза и Муравей», «Слон и Моська», «Ворона и Лисица», «Осел и Соловей» – в 1898 году перевел на казахский язык и распространил среди казахов Абай Кунанбаев. Абай Кунанбаев (1845-1904), обучаясь в Семипалатинске в медресе молдо Ахмет-Ризы, посещал и русскую школу. Ознакомившись еще в ту пору с русской классикой, он перевел на казахский язык ряд стихотворений и поэм А.С. Пушкина, начиная с «Евгения Онегина», более 30 произведений из наследия М.Ю. Лермонтова, а через посредство русской литературы перевел и произведения европейских классиков – Гете, Байрона, Шиллера, Мицкевича и других авторов. Он перевел на казахский язык басни И.А. Крылова «Лягушка и Вол», «Дуб и Трость», «Стрекоза и Муравей», «Ворона и Лисица», «Слон и Моська», «Пестрые Овцы» и другие его социальные и нравственно-философские басни [6, с. 85].
Т. Кожакеев, анализируя сатиру в произведениях казахских акынов, творивших до Абая, отмечает, что и Ыбрай Алтынсарин свою басню «Акмак Дос» («Глупый Друг») написал на основе басни И.А. Крылова «Пустынник и Медведь», а также отмечает, что ее можно назвать и собственным произведением Ыбрая, написанным в подражание Крылову [4, с. 90-91]. Подобным же образом и басню Тоголока Молдо «Осел и Соловей» можно назвать собственным его произведением.
Тоголок Молдо, таким образом, был пионером освоения творчества И.А. Крылова на кыргызском языке, и литературой-посредником в этом стала казахская литература. Стремление стать «последователем школы» великого русского баснописца весьма усилилось в советское время, и один из тех, кто стремился к этому – кыргызский советский поэт Жоомарт Боконбаев. В своей первой басне «Осенняя бабочка», написанной в 1929 году, он ограничился лишь подражанием, простым следованием басне И.А. Крылова «Стрекоза и Муравей».
Басню И.А. Крылова «Стрекоза и Муравей» первым перевел на кыргызский язык основоположник кыргызского языкознания, один из зачинателей современной кыргызской литературы, государственный деятель Касым Тыныстанов, с 1924 года он стал включать ее в свои издававшиеся учебники. Позже эту басню перевел кыргызский советский поэт Алыкул Осмонов и включил ее под названием «Кузнечик и Муравей» в свою книгу «Чолпонстан», опубликованную в 1937 году. Еще один перевод этой басни принадлежит Райкану Шукурбекову, он включил ее в книгу «Тамсилдер» («Басни»), вышедшую в 1956 году, это произведение перевел на кыргызский язык и Б. Керимбаев [1, с. 27].
Среди произведений великого баснописца только эта басня написана семи-восьмисложником, ее рифмы легки, как песенка стрекозы, может быть, поэтому она была близка стилю Ж. Боконбаева и привлекла его внимание, а затем, видимо, побудила его сделать ее перевод. К тому же в 30-е годы XX века придавалось особо важное значение переводу на кыргызский язык русской и мировой лиературы, и в искусство перевода стали массово приходить и знающие, и не знающие русский язык авторы-переводчики.
Р. Шукурбеков впервые перевел на кыргызский язык такие басни русского баснописца, как «Путники и Собаки», «Лев состарившийся», эти две басни вместе с другими переводами А. Токомбаева, А. Осмонова, К. Баялинова были опубликованы в 1944 году в № № 11–12 журнала «Советтик Кыргызстан» («Советский Кыргызстан») в связи со 100-летней годовщиной со дня смерти И.А. Крылова. Перевод басни «Лев состарившийся» в том же году был опубликован в газетах «Кыргызстан Туусу» («Знамя Кыргызстана», 22 ноября), «Кызыл Кыргызстан» («Красный Кыргызстан», 22 ноября). В этом же году вышла книга И.А. Крылова «Тамсилдер» («Басни») со вступительной статьей и под редакцией Т. Саманчина, в нее были включены, в переводе Р. Шукурбекова, кроме вышеуказанных двух басен, такие произведения, как «Ушакчы менен Жылан» («Клеветник и Змея»), «Аккуу, Балык жана Чаян» («Лебедь, Щука и Рак»), «Кукук менен Буркут» («Кукушка и Орел»), «Чочко Бак тубундо» («Свинья под Дубом»), «Уку менен Эшек» (Филин и Осел»). Число переводов увеличивалось, и в 1956 году вышла книга, включавшая 105 басен [5, с. 144]. И после смерти акына эта книга переиздавалась с отдельными сокращениями, и эти переводы басен ежегодно включались в учебники и хрестоматии. Во 2-й половине XX века многие поколения кыргызских учащихся выросли, заучивая наизусть и исполняя на школьных сценах диалог Волка и Ягненка из одноименной басни Крылова в переводе Райкана Шурукбекова.
Волк и Ягненок у Шукурбекова говорят намного больше и более складно, чем Волк и Ягненок в оригинале, они на кыргызской почве получили кыргызские свойства и признаки. В кыргызской речи разговор животных передан удачно, в соответствии с их особенностями. В литературной критике получили хорошую оценку переводы Шукурбекова благодаря тому, что в них адекватно переданы лексические значения текстов оригиналов, удачно использованы содержащиеся в них пословицы и поговорки, идиомы, по-кыргызски обрисованы отдельные образы и передано звучание образных выражений, даны их этнолингвистические значения, и в то же время сохранен крыловский колорит. Именно благодаря этому переводческому опыту Р. Шукурбеков стал одним из тех, кто вошел в авангард авторов жанра кыргызской басни.
Р. Шукурбеков, отражая негативные явления своего времени язвительным словом, рисуя интересные истории и ситуации, назидательно поучает и призывает современников не оказываться в положении басенных персонажей. В этом плане ему всегда как бы указывает путь И.А. Крылов. О влиянии великого русского баснописца на молодого кыргызского читателя литературовед К. Даутов так пишет в своих дневниках: «Ноябрь я начал с «дяди Крылова». Иван Андреевич мне знаком еще со школы. Мы его знаем по его басням. Их много переведено на кыргызский язык. Мы читали их наизусть. Его имя тоже широко распространено, вошло в поговорки. Его воспринимают как одного из кыргызских акынов. Я даже не знаю толком, когда и кто его переводил, как-то не интересовался.
Если читать его, глубоко вдумываясь, оказывается, его басни не устаревают. Оказывается, все, о чем говорится в них, – поступки людей, их нехорошие дела, – все время повторяется. Такие негативные явления, оказывается, бывают у каждого народа. И поэтому его басни нравятся всем. Не зря же они переведены на более чем пятьдесят языков мира. Хорошо, что я полностью прочитал Крылова. Я ясно понял и хорошо узнал, что кыргызские сатирики-баснописцы тоже следовали его примеру.
...Новаторство Крылова, оказывается, состоит вот в чем: дидактику и мораль, содержавшиеся в существовавших до него баснях, он обратил в басню-сатиру. Он ввел в басню живой народный язык. Его крылатые выражения и сравнения, аллегорические толкования превратились в пословицы. «Дядя Крылов» не умрет … 6 ноября 1966 года» [2, с. 329]. Кыргызская молодежь, увлекавшаяся литературой, в 5060-е годы XX именно века так воспринимала русского баснописца, так осваивала его эстетический опыт, и одним из них был Р. Шукурбеков.
«Р. Шукурбеков начал писать басни, когда представление об этом жанре формировалось в литературном процессе. Работа над переводом басен И.А. Крылова помогла ему глубже осознать структуру формирующегося жанра, его сатирическую двуплановость. В лучших баснях Р. Шукурбекова мораль вытекает из действия, из басенного рассказа, и персонажи раскрыты в традициях басенного аллегоризма. Представление об этом сложилось у киргизского баснописца под влиянием басен И.А. Крылова» [2, с. 329]. Несмотря на то, что этот литературовед, говоря о процессе становления Р. Шукурбекова как баснописца, во многих отношениях сближает кыргызского акына с русским баснописцем, он остался кыргызским стилистом, художником с кыргызским образом мышления.
Кыргызская басня в советское время поднялась до профессионального уровня, из устной формы и творчества пишущих акынов она перешла в письменную форму – сравнялось полностью с европейскими образцами. Если в первой половине XX века кыргызская басня в классическом ее понимании проходила процесс формирования, то во второй половине этого же века М. Алыбаев и Р. Шукурбеков своим басенным творчеством окончательно увердились в литературе, после этого выпустили свои книги ряд талантливых баснописцев (М. Борбугулов, М. Турсуналиев, Э. Ибраев, Ж. Алыбаев, Э. Чопиев, Ж. Рысбаев, C. Кадыров и др.).
Произведения русского классика И.А. Крылова оказали весьма сильное влияние на формирование кыргызского басенного творчества. Хотя это влияние началось, в основе своей, с влияния на творчество Тоголока Молдо, наиболее заметно оно проявилось в советское время.
В это время кыргызская басня, обогатившись тематически, проявила свое стилистическое многообразие, возросло и число авторов-баснописцев, молодые баснописцы приобщились к этому сложному и интересному жанру литературы. Они, начиная с изображения грубости, жестокости, заносчивости, бесчинства, подхалимства, угодничества, соглядатайства, завистливости и других негативных качеств знакомых людей из ближайшего окружения, дошли до аллегоризации всех явлений, характерных для международного империализма, мира капитализма. Итак, сферой творчества для кыргызских баснописцев в это время стало создание басен, имеющих широкий содержательный спектр – от критики отдельного человека до политической сатиры.
Библиографическая ссылка
Исаков К.А. ВЛИЯНИЕ И.А. КРЫЛОВА НА ЖАНР КЫРГЫЗСКОЙ БАСНИ // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. – 2016. – № 4-6. – С. 1231-1234;URL: https://applied-research.ru/ru/article/view?id=9170 (дата обращения: 20.04.2024).