Scientific journal
International Journal of Applied and fundamental research
ISSN 1996-3955
ИФ РИНЦ = 0,593

...Ах, кто с такою добротою

В несчастье ближним помогал,

Как эта нищая с клюкою,

Когда амур её ласкал.

Она всё в жизни потеряла!..

О! Чтобы в старости своей

Она на промысл не роптала,

Подайте ж милостыню ей!

Из русского романса «Нищая»

В начале XXI столетия в информаци­онных выпусках СМИ заметно участилась постановка вопроса об эвтаназии. Причём надо признать, что контекст, в котором освещается данная проблема, предполага­ет сочувственное отношение к смертель­но больным людям, просящим об эвтана­зии, и чрез это сочувствие подготавлива­ется благоприятная почва если не для ле­гализации эвтаназии, то по крайней мере для её психологического принятия. Такое положение дел вызывает тревогу, по­скольку сторонники эвтаназии в глазах широкой общественности выступают ми­лосердными людьми, не желающими на­прасных страданий для людей; более то­го,  большинство  доводов  сторонников эвтаназии отличаются целесообразностью и рациональностью. Действительно, труд­но оспорить тот факт, что при узаконива-нии эвтаназии материальные средства мо­гут использоваться для тех людей, кому они скорее помогут, а экономия на нарко­тических, болеутоляющих препаратах станет очевидной. Между тем, как пишет С.Л. Франк, «... общественный порядок должен быть не только целесообразным -в смысле наилучшего удовлетворения земных нужд человека, - но и правед­ным...» [5, 384]. Иными словами, не всё, что целесообразно и рационально, являет­ся человечным и разумным. Противники же эвтаназии в таких условиях представ­ляются неким тормозом для прогресса, неким реакционным элементом, который демократическое общество со временем должно преодолеть. При этом журнали­сты, освещающие данный вопрос, весьма редко обращаются за интервью к компе­тентным лицам, прежде всего, к врачам, юристам, философам. Такая направлен­ность в работе СМИ по поднятому вопро­су чаще всего ориентирована на поверх­ностный анализ проблемы, суть которой сводится примерно к одной формулиров­ке: неизлечимо больной пациент уже мно­го лет страдает, а врачи, политики и цер­ковники не дают ему разрешения на при­менение эвтаназии. В связи с этим приве­ду любопытный факт: когда в Интернете я набрал в поисковой системе вопрос об эвтаназии, то мне было сразу же предло­жено несколько сайтов с громкими назва­ниями, например: «священник-богослов поддержал эвтаназию» или «известный богослов ратует за эвтаназию». Я не поле­нился и открыл эти сайты, однако в дейст­вительности там нет однозначной под­держки эвтаназии, но предлагается более детальный и комплексный анализ этой проблемы. Тем не менее, несмотря на такое содержание текстов, в СМИ названия были подобраны таким образом, чтобы психологически настроить людей к лега­лизации этой формы убийства и пошат­нуть веру в авторитет Церкви. Действи­тельно, проблема представляется гораздо сложнее и многограннее, чем её пытаются преподнести в СМИ.

В современной медицине под эвтана­зией понимается умышленное ускорение наступления смерти больного с целью прекращения страданий, причём при обя­зательном определённом содействии вра­ча. В голландском законодательстве даёт­ся такое определение эвтаназии: «Эвтаназией называется всякое действие, направленное на то, чтобы положить ко­нец жизни той или иной личности, идя навстречу её собственному желанию, и выполненное незаинтересованным ли­цом». Термин «легкая смерть» использо­ван Конгрегацией Вероучения в «Декларации об эвтаназии» от 5 мая 1980 года. Текст Декларации предупреж­дает всякое субъективное определение и окончательно разъясняет смысл эвтана­зии: «Под словом эвтаназия подразумева­ется всякое действие или, наоборот, без­действие, которое, по своей сути или на­мерению, приводит к смерти, имеющей целью устранение боли и страдания». То есть в прямом значении, эвтаназия - это преднамеренное убийство при помощи метода, провоцирующего наименьшую боль и страдания, совершённое «из жало­сти» для того, чтобы положить конец не­выносимым страданиям, или для того, чтобы избежать трудностей жизни, кото­рая считается «нечеловеческой», «не дос­тойной самого человека». Одно из рас­пространённых определений эвтаназии гласит, что под эвтаназией понимается «безболезненное и вызванное сострадани­ем уничтожение того, кто страдает или считает себя страдающим и чьи страдания в будущем могут стать невыносимы­ми» [4, 347]. Здесь нетрудно заметить то, что применение эвтаназии допустимо, ес­ли человек считает себя страдающим. Ме­жду тем, некоторые пациенты, считаю­щие себя страдающими, на практике мо­гут не обладать должной волей и силой духа, поэтому даже незначительная боль может вызвать в их душе чувство страха и желание расстаться с жизнью. Окончание определения - «чьи страдания в будущем могут стать невыносимыми» - также вы­зывает вопросы, ибо невозможно точно определить проистекания даже одной и той же болезни в конкретном организме. Так, у одних пациентов онкологические заболевания сопряжены со страшными, действительно, ужасающими болями, а у другого человека это же заболевание мо­жет протекать, в общем-то, безболезнен­но. При данном же здесь определении че­ловек может быть умерщвлён лишь по подозрению в том, что в будущем он мо­жет невыносимо страдать. Иначе говоря, это определение, несмотря на его при-знанность многими видными авторитета­ми в области права и морали, является сомнительным.

Возвращаясь к проблеме эвтаназии, правомерно поставить вопрос: а кто из медицинских работников будет убивать, кто согласится выполнять «чёрную» рабо­ту? Если мы узаконим эвтаназию, то зна­чит ли это то, что наше общество будет строить своё спокойное будущее на осно­ве духовного разложения врачей, на осно­ве того, что врачебная деятельность пре­вратится в нейтрально техническое вы­полнение каких-либо действий, в рамках которых сохранение нравственного об­раза врача будет совсем необязательным? По сути дела, для врача вопрос излечения пациента будет таким же профессиональ­ным, как и вопрос его убийства. Нетрудно предположить, что в обществе, при обстоятельствах несоответствия действий врачей естественным чувствам морально­го, авторитет медицины будет поставлен под сомнение, а клятва Гиппократа поте­ряет смысл, ибо её принятие в условиях легализации эвтаназии автоматически обернётся клятвопреступлением. В клятве Гиппократа содержится запрет на эвтана­зию, выражаемый в такой формулировке: «Я не дам никому просимому у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла.». Именно на основе этой клятвы в тексте «Клятвы вра­ча России» даётся такая формулировка: «Получая высокое звание врача и присту­пая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь . никогда не при­бегать к осуществлению эвтаназии». Са­мым же опасным является то, что для вра­чей убийство человека будет выглядеть профессиональной повседневностью, а их человеческая природа неизбежно подверг­нется деформации. Врач, переступивший через принципы профессионального дол­га, нарушивший клятву, может быстро привыкнуть ко лжи и бесчестью, после чего совершение преступлений иного рода для него станет внутренне допустимым.

За духовной деградацией врачей неиз­бежно последует новый виток деградации общества, значительная часть которого, надо признать, ныне весьма низко ценит человеческую жизнь. В результате зако­нодательного принятия эвтаназии мы рис­куем впасть в ту ситуацию, когда о пол­ноценности человека будут, прежде всего, судить не по его духовному, а физическо­му состоянию. Современный исследова­тель Н. Н. Исланова пишет: «Вероятно, недалёк тот день, когда будет «стыдно» неизлечимо и долго болеть, если будет узаконена эвтаназия. Отсутствие здоровья и здорового тела уже сейчас не является основанием для сострадания со стороны общества» [2, 86]. Стало быть, неизлечи­мо больной человек в семье рискует ока­заться под жёстким и крайне грубым дав­лением своих родственников, нередко ис­кусственно создающих условия, при кото­рых даже здоровый человек будет желать эвтаназии.

Отметим, что факт столь активного обсуждения проблемы эвтаназии может свидетельствовать о неприятии человече­ской природой мысли о легализации эвта­назии. Так, Б.В. Марков замечает: «Закон предполагает первичное переживание ви­ны и греха» [3, 106]. В данном контексте этот грех связан с помыслами о допуще­нии убийства, о клятвопреступлении. Ле­гализация же греха приведёт к тяжелей­шим последствиям, к тому, что трагедия страданий людей не будет пониматься как трагедия, ибо её решение станет простым делом, причём не сопряжённым с душев­ными переживаниями, с чувством вины. Разумеется, мы не можем поверхностно подойти к теме страданий человека, кото­рые подчас настолько велики, что разру­шают его психику, а в отдельных случаях способствуют нравственному упадку и духовному вырождению. Здесь в решение проблемы должно, лучше сказать - обяза­но, вмешаться государство. Так, согласно воззрениям русских мыслителей, основ­ная цель государства состоит в создании условий, при которых духовное спасение человека было бы наиболее вероятным. Другими словами, правительство обязано заботиться о духовном облике каждого своего гражданина. Тем не менее внут­ренняя жизнь человека, как правило, тес­но связана с его физическими ощущения­ми, некоторые из которых препятствуют росту индивидуального сознания. Меди­цина в ходе своего развития выработала ряд мер, с помощью которых можно об­легчить страдания пациента и тем самым предохранить его сознание от регресса. Однако медикам, которые являются не­отъемлемой частью общества, для эффек­тивного ухода за больными важно чувст­вовать социальную и государственную поддержку.

Более того, узаконивание эвтаназии подтолкнёт отдельных врачей не к поиску средств лечения больных, а к поиску воз­можностей убедить проблемного пациен­та подписать документы, связанные с применением к нему эвтаназии. Примеча­тельно, что даже здорового человека про­фессиональному медику нетрудно уве­рить в том, что тот смертельно болен, а в условиях финансовых трудностей, кото­рые испытывают больницы и сам меди­цинский персонал, этот путь станет сред­ством для осуществления неврачебных дел. Проще всего смертельно больного человека умертвить - здесь врачебного искусства не надобно; однако интеллекту­альное развитие, профессионализм врача как раз проявляется в его способности не прельщаться лёгкими путями решения проблем, а побеждать болезнь, излечивать больных и спасать их жизни. Легализация эвтаназии может привести к переориента­ции медицины, которая в этом случае превращается в отрасль смертообеспече-ния. Принятие смерти как вида медицин­ского лечения может оказаться мощным препятствием на пути медицинского прогресса. Между тем отчаянная борьба за жизнь человека позволит раскрыться та­лантам медицинской науки, выработать новые методы лечения. Примечателен тот факт, что современный Московский науч­но-исследовательский онкологический институт имени П.А. Герцена первона­чально был хосписом, основанным в 1903 году профессором Л.Л. Левшиным. В нём работа медиков мотивировалась не собственными выгодами, коих от уми­рающих людей невозможно получить в принципе, а исключительно нормами че­ловеколюбия, велениями человеческого и профессионального долга; их работа была эмоционально ярко окрашена, позволяла более смело подходить к выбору методов лечения. Разумеется, речь ни в коем слу­чае не идёт об экспериментах, проведение которых может осуществляться только в абсолютном соответствии с установлен­ными нормами в биомедицинской этике. Здесь речь идёт, прежде всего, об исполь­зовании уже известных методик лечения, однако выбор метода лечения не будет для врача столь категоричным. Поэтому-то организация хосписов даст сильный стимул к развитию медицинской науки. Более того, привлечение волонтёров для работы в хосписах заставит людей заду­мываться не только о развлекательной культуре, которая ныне находится в абсо­лютном доминировании, но и о страдани­ях людей, о человеческом долге и досто­инстве, о смерти, которая ожидает каждо­го человека. Поэтому-то хосписы сыгра­ют позитивную роль и в развитии меди­цины, и в развитии нравственного созна­ния в обществе. Нельзя забывать о том, что во всех культурах были развиты пред­ставления о смерти (отсюда проистекает такая большая значимость похоронных обрядов). Если же общество будет пред­почитать забывать, что в мире есть стра­дания и смерть, то начнёт господствовать вера в абсолютность человеческой жизни, временность которой будет признаваться лишь формально и иногда, в особых об­стоятельствах. Поэтому-то люди будут жить так, «как будто не думают умирать, а умрут так, как будто никогда и не жили». Хосписы же, привлекая в ряды своих сотрудников относительно многих людей, приковывая к себе общественное внима­ние, станут напоминанием всем людям о том, как важно проводить свою жизнь в духовно-телесной чистоте, в доброте, в благородстве, ибо каждый из людей смер­тен и в любой, даже самый непредвиден­ный, момент может быть призван на Суд Божий.

Исходя из данного положения, можно заключить, что при политике, направлен­ной на поддержание медицины, на благо­устройство хосписов, общественность сможет отказаться от обсуждения вопроса о легализации эвтаназии. Современный уровень развития экономики способен обеспечить полноценное функционирова­ние хосписов в каждом регионе России. Даже в условиях экономического кризиса, при разумном и справедливом распреде­лении финансовых доходов, средства на работу хосписов всегда должны выде­ляться в необходимом объёме. Этим госу­дарство и поддержит терминальных боль­ных, и подаст всем людям пример челове­ческого отношения к своим ближним. Поддержка тяжело и смертельно больных пациентов особенно важна в том смысле, что она позволяет им уйти на суд Божий неозлобленными на мир, с осознанием того, что общество, покинутое ими, со­хранило в себе доброту и благородство. Здесь важно понимать то, что единствен­ным назначением государства является создание таких земных условий, при ко­торых вероятность духовного спасения людей была бы максимально высокой. «Царство небесное, разумеется, не от ми­ра сего, а в небе, но в него входят не ина­че как через церковь, которая основана и установлена на земле», - пишет Ф.М. Достоевский [1, 72]. По сути в дан­ном случае поднимается вопрос о собор­ной ответственности общества за каждого своего члена, причём речь идёт не столь­ко о социальной, экономической, сколько о духовной ответственности, выраженной в заботе о духовном спасении человека. Часто приходится слушать заявления: дескать, тот или иной пациент неизлечи­мо болен, поэтому нет смысла тратить средства на его лечение, однако при этом умалчивается, что каждый человек умрёт. Абсолютный факт состоит в том, что ум­рёт каждый человек, как здоровый, так и больной, однако не каждый духовно спа­сётся,   поэтому-то  призвание  общества создать наиболее благоприятные условия для такого спасения. Одной из форм вы­ражения духовной заботы является обуст­ройство хосписов. Не секрет, что неизле­чимо больные люди в условиях тяжёлых страданий, особенно усиленных чёрст­вым, безразличным отношением к ним со стороны общества, озлобляются на мир, чем крайне сильно вредят своей душе. Если же умирающий человек озлобится, а посему духовно погибнет, то ответствен­ность за эту трагедию тяжким грузом ля­жет на всё общество. Стало быть, обуст­ройство хосписов есть прямая и абсолют­ная обязанность государства. Легализация же эвтаназии ознаменует собой крайнюю форму деградации государства и челове­ческого вырождения социума.

Следовательно, развитие системы хос­писов определено несколькими мотивами:

1.    Работа в хосписах будет стимули­ровать развитие медицинской науки.

2.    Хосписы, при их функционирова­нии при каждом крупном городе, будут сами по себе напоминать людям о вечных ценностях, о том, что невозможно духов­но возрастать исключительно на основе развлекательной культуры.

3.    Хоспис может быть формой выра­жения духовной заботы людей о своих ближних.

4.    Обеспечение работы хосписов есть прямая обязанность государства, назначе­ние которого состоит в содействии духов­ному спасению каждого человека.

Таким образом, обустраивая систему хосписов, общество сможет более дейст­венно решать ряд проблем медицинского, социального, духовного характера. Нико­гда нельзя забывать о том, что достойная жизнь человека необязательно проистека­ет в обстановке хорошего здоровья (это не всегда зависит от самого индивида) и отнюдь не определяется лишь целесооб­разностью его поступков и предпочтений, но непременно мыслится в значении бла­городства и человеколюбия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1.    Достоевский Ф.М. Братья Карама­зовы // Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 12 т., Т., 11. - М.: «Правда», 1982.

2.    Исланова Н. Н. Человеческая телес­ность в биоэтике: морально-этический аспект. // Антропологические конфигура­ции современной философии. Материалы научной конференции. М.: МГУ, 2004.

3.    Марков Б. В. Философская антро­пология, СПб, 1997

4.    Сгречча Э., Тамбоне В. Биоэтика. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2002.

5.    Франк С.Л. С нами Бог. М.: АСТ, 2003.