С началом суверенизации Кыргызстана большой импульс получил весь комплекс общественных отношений, включая конфессиональные и гендерные. Религиозный ренессанс не мог не повлиять на трансформацию роли женщин в обществе, существенно ограничивая права верующих кыргызстанок. Причем на фоне широкой демократизации общественной жизни и активизации неправительственных женских организаций (НПО) дискриминация женщин в контексте мусульманских канонов выглядит вопиющим диссонансом.
Цель данной статьи состоит в религиоведческом анализе противоречий и взаимодействия гендера и ислама в постсоветский период развития Кыргызстана.
В качестве материалов, которые были использованы для написания статьи, выступили: монографии, научные и публицистические статьи, интернет-ресурсы, национальные и международные исследования гендерных отношений в контексте религиозного мировоззрения.
При написании статьи использованы общенаучные методы анализа и синтеза, дедукции и индукции, исторического и логического, всеобщей взаимосвязи и взаимозависимости.
В постсоветском Кыргызстане свобода вероисповедания создала возможность многим кыргызстанкам (кыргызкам, узбечкам, таджичкам, дунганкам, казашкам, татаркам, турчанкам, азербайджанкам и др.) открыто следовать канонам ислама и изучать Коран и шариат в различных женских медресе. Тысячи женщин за почти 30 лет независимости республики совершили хадж в Саудовскую Аравию. При этом женская дискриминация под предлогом исламского возрождения проводится в интересах социума, где будут доминировать представители мужского пола, может привести к фундаментальным трансформациям, противоречащим демократической Конституции светского Кыргызстана.
Кыргызстанским обществом рост числа женщин, исповедующий ислам, особенно девушек-мусульманок, оценивается в основном негативно. Большинство этих мусульманок – сельская молодежь или внутренние мигранты из сёл – подвержены влиянию миссионеров из стран Ближнего Востока, Турции и Пакистана, которые ведут верующих к патриархальному образу жизни и вступают в противоречие со светским подходом к гендерным отношениям. Этот раскол социума порождает множество конфликтных ситуаций в обыденной и общественной жизни.
Одной из таких является проблема многоженства, дискуссия по которой имела широкий резонанс в Кыргызстане. Еще легендарный парламент начала 1990-х гг. обсуждал данный вопрос на своих заседаниях. Эта тема продолжает оставаться в центре внимания общественности, в особенности религиозной. Придание большей роли религиозной и этнической идентичности нацеливает ряд политиков и других деятелей рассматривать полигамию в качестве легального способа для роста населения и справедливого восстановления традиция предков [1, с. 85]. Многие мужчины, как политики, религиозные деятели, так и простые верующие призывают соблюдать все мусульманские нормы, в том числе полигамию, помогающую женщинам, которые находятся в поисках мужей, создать семьи и родить детей. Полигамия рассматривается как механизм борьбы с проституцией, бедностью и торговлей женщинами. Так, недавно Ч. Жалилов – известный богослов, и его коллега О. ажы Чотонов инициировали идею официального введения института многоженства, считая, что подобная практика позволит искоренить проблему проституции в стране. Ч. Жалилов считает, что «в депутаты должен идти только тот, у кого две жены… Если же депутат сможет быть с ними справедлив и в силах их обеих содержать, тогда он сможет и кого-то другого накормить» [2]. Учитывая, что Ч. Жалилов – бывший муфтий Духовного управления мусульман Кыргызстана (ДУМК), можно представить уровень мракобесия, фанатизма, фундаментализма, невежества среди малограмотной части мусульманского духовенства и верующих, которых большинство, по проблемам гендерных отношений.
Проведенное ООН в 2016 г. национальное обследование «Гендер в восприятии общества» показало, что 23 % женщин согласны с точкой зрения, что «истинно верующая мусульманка не должна запрещать супругу брать других супруг» [3, с. 91]. Следует отметить, что женская общественность, в лице сотен неправительственных женских организаций (НПО), против введения полигамии в Кыргызстане. Но исламские женские НПО, в частности исламская женская организация «Мутакалим», придерживаются другой позиции. Эта структура является первой исламской женской организацией, прошедшей официальную регистрацию в республиках Центральной Азии. Её лидер Ж. Фронтбек кызы на пресс-конференции в информационном агентстве АКИpress 14 февраля 2007 г. заявила, что часть мусульманок, которая проживает в Кыргызской Республике (КР), поддерживает многоженство. По ее словам, нужно исходить из необходимости защиты прав женщины. «Мы этот вопрос поддерживаем, но здесь должен быть индивидуальный подход для каждой семьи. Если в этом есть необходимость, и делается это для сохранения семьи», – считает она [4].
В постсоветский период религиозные структуры стали отстаивать свой, альтернативный государственной политике подход по вопросам брака и семьи и возродили массовую разновидность легитимации брака – мусульманское «нике». На словах утверждая чистоту и святость брачно-семейных уз, в действительности они нацелены на легитимацию запрещенным законодательством республики форм брака (то есть полигамии), базирующихся на нравственности и морали, которая трудно сочетается с мусульманской этикой.
Мусульманские священнослужители освящают вторые, третьи и последующие браки мусульман-многоженцев, причем не очень беспокоясь о том, что мужчина противоречит нормам шариата и не несёт никакой юридической ответственности за детей и жену. Вышеизложенное свидетельствует, что в КР религия превращается в полноправного субъекта брачного выбора, в определителя разновидностей брака [5].
В мае 2009 г. в г. Ош был организован круглый стол на тему: «Совершенствование законодательства КР по проблемам брачного возраста и проведения религиозных брачных обрядов (введение обязательной государственной регистрации брака)» [6, с. 2], в котором было особо отмечено, что 63 % гражданок республики в возрасте 16–25 лет насильно становятся женами посредством их хищения и последующего заключения брака по мусульманскому обряду – нике. Участники совещания выступили за обязательное получение будущими молодоженами свидетельства о госрегистрации брака в ЗАГСе прежде проведения мусульманских обрядов освящения брака, а также за внесение соответствующих изменений в законы и кодексы страны [7].
В контексте общего религиозного ренессанса встала проблема прозелитизма. Тысячи кыргызок и казашек традиционного мусульманского вероисповедания обращаются в различные нетрадиционные религиозные течения – протестантизм, бахаизм и др. К причинам, способствующим прозелитизму, относятся и протестантская философия, которая предлагает современный и более гибкий подход к молодежи и женщинам, и эффективная миссионерская деятельность, и большие финансовые возможности по сравнению с традиционными конфессиями.
Для новых протестанток, кришнаиток и бахаисток большинство доисламских и исламских стандартов поведения в семье и быту представляются малопривлекательными. Новообращенные прозелитки часто конфликтуют с мусульманами, особенно родственниками-мусульманами.
С другой стороны, женщины-мусульманки из-за дискриминационной интерпретации коранических норм старыми и новыми лидерами осознанно стараются ограничивать свои возможности. Иногда сам процесс деэмансипации проходит в уродливых и болезненных формах. Современные исламские лидеры, как и прежде, ригидны в отношении образованных соотечественниц, предлагая малоизменившуюся интерпретацию ислама. Безусловно, что мусульманки в современных условиях нуждаются в новом толковании в рамках традиционного ислама, развивать идеи гендерного равноправия и демократии [8, с. 109–110].
Важно отметить, что от матери зависит во многом духовность ее детей. Не исключено, что дети, которые воспитаны кыргызкой, перешедшей в протестантизм или другое религиозное течение, пойдут по религиозному пути матери, что связано с одним обстоятельством. Кыргызка всегда была относительно свободна. Когда женщины других национальностей носили паранджу, закрывая свое лицо, кыргызки и казашки этого не делали. Такая исторически сложившаяся относительная свобода имела свое значение в переоценке ею личного духовного пути [9, с. 55].
В разрезе религиозного мировоззрения в постсоветском Кыргызстане среди проблем гендерных отношений остро встал вопрос религиозной атрибутики для верующих женщин, в частности фотографирование на паспорт и ношение хиджаба девочками в школе.
Более трех лет ушло у мусульманских женских организаций, чтобы добиться разрешения от государственных органов фотографироваться в хиджабе на паспорт. Межведомственная комиссия, включившая в состав представителей МВД, Министерства юстиции, МИД и Госагентства информационных ресурсов и технологии КР, 7 августа 2007 г. приняла решение ввести новый пункт в инструкцию для получения паспортов граждан КР, разрешающий персональную фотографию в головном уборе, не скрывающую овал лица лицам, которым религиозные взгляды не позволяют демонстрировать себя перед посторонними людьми без этой части одежды. Настоящее решение было принято под давлением женщин-мусульманок, собравших в поддержку этой акции более 45 тысяч подписей по всему Кыргызстану [10].
Другой острой проблемой, взволновавшей мусульманскую общественность, особенно женскую, является ношение платков мусульманскими девочками и девушками в школах и вузах. 19 февраля 2009 г. министр образования и науки КР издал приказ «О религиозной ситуации в образовательных организациях в КР». После этого учащиеся в платках стали подвергаться дискриминации со стороны администрации учебных заведений, вплоть до запрещения посещать свои школы и другие учебные заведения. Стали поступать тысячи жалоб от девочек и их родителей по этому поводу, начались суды по этому вопросу, в поддержку права ношения хиджаба начался сбор подписей [11].
Постановление правительства КР от 12 августа 2015 г. утвердило единые требования к школьной форме в общеобразовательных учреждениях страны. В феврале 2018 г. Министерство образования и науки КР озвучило официальную точку зрения: светские принципы обучения и независимость образования от религии ношение хиджабов девочками и девушками в учебных заведениях страны не предусматривают [12].
Известно, что ношение хиджаба в школах Франции, России, Турции, соседних странах региона – Узбекистане, Таджикистане, Казахстане – запрещено.
Не менее важной проблемой является участие кыргызстанок в религиозно-экстремистских действиях. Свидетельством этому служат данные госорганов республики, согласно которым в период с 2010 по 2016 гг. в Иран и Сирию были направлены 863 гражданина республики, из них 23,8 % – составляли женщины. По информации правоохранительных структур, фактически все женщины, которые отправились в Сирию, поехали вслед за мужьями. Косвенным доказательством этого является то, что в одном из опросов директор южностоличной гимназии сообщила, что практика вербовки супругов имеет широкое распространение, и в первую очередь родители невесты перед тем, как выдать дочь замуж, интересуются у жениха, не планирует ли он будущую жену увезти в зону сирийского конфликта.
Проведенное ООН в 2017 г. исследование по женскому участию в насильственных экстремистских действиях показало, что активность ряда кыргызстанок связана с верой в идею, а также с надеждой на высокий статус при работе в исламской полиции и финансовые вознаграждения.
ООН рекомендует проводить систематический анализ мужских и женских мотиваций к экстремистской деятельности и мониторить гендерные различия в процессе выхода из радикализации. ООН считает необходимым повышать информированность женщин и способствовать критическому мышлению, а также обсуждать риторические вопросы с супругами и детьми. Исследования показывают, что международные и национальные структуры готовы поддерживать женщин и семьи, которые хотят разорвать связи с экстремистскими организациями. Авторы исследования указывают на необходимость опроса граждан, вернувшихся из Сирии и Ирака, а также членов их семей для коррекции представлений о женской роли в экстремистских структурах. Данная информация необходима для разработки мер в целях нейтрализации экстремистского мировоззрения [13].
В КР разработана Национальная стратегия противостояния насильственному экстремизму, функционирует закон КР «О противодействии экстремистской деятельности». С 2014 г. ужесточены меры за терроризм, а с 2015 г. участие в военных конфликтах за рубежом расценивается в качестве преступления, которое наказывается длительным сроком заключения.
Значительная часть вопросов, которые связаны с религией, отрегулированы Концепцией государственной политики в религиозной сфере на 2014–2020 гг. Но последняя не учитывает значение женщин, а только упоминает о недостатке в госнадзоре над «домашним образованием детей и женщин в религиозной сфере».
Государство взаимодействует с мусульманскими лидерами в целях предотвращения «салафизации» мусульманской религии в республике. Но женщины-религиоведы обычно не приглашаются к рассмотрению проблем противодействия экстремизму.
На основании вышеизложенного сформулируем следующие выводы.
Во-первых, в постсоветском Кыргызстане свобода вероисповедания создала возможность многим кыргызстанкам открыто следовать канонам ислама, позволив проводить женскую дискриминацию под предлогом исламского возрождения в интересах социума с доминированием мужского пола, тем самым способствуя фундаментальным трансформациям, противоречащим демократической Конституции светского Кыргызстана.
Во-вторых, религиозные структуры стали отстаивать альтернативный государственной политике подход по вопросам брака и семьи и возродили массовую разновидность легитимации брака – мусульманское «нике», в действительности нацеливаясь на легитимацию запрещенным законодательством республики форм брака (то есть полигамии), базирующихся на нравственности и морали, трудно сочетаемыми с мусульманской этикой.
В-третьих, в контексте общего религиозного ренессанса встала проблема прозелитизма, заключающаяся в том, что большое количество женщин традиционного мусульманского вероисповедания обращаются в нетрадиционные религиозные течения – протестантизм, бахаизм и др., причинами чего явились: протестантская философия, которая предлагает современный, более гибкий подход к молодежи и женщинам, эффективная миссионерская деятельность и большие финансовые возможности по сравнению с традиционными конфессиями.
В-четвертых, остро встали вопросы религиозной атрибутики для верующих женщин, в частности фотографирования на паспорт и ношения хиджаба в учебных заведениях страны и участие кыргызстанок в религиозно-экстремистских действиях.